Раз в год я стараюсь для поддержания формы сделать прыжок с парашютом. С одной стороны, чтобы службу в десантуре не забывать, с другой – проверить себя, не размяк ли на гражданке. Разумеется, такие мероприятия интереснее всего совершать толпой, потому была проведена разъяснительная работа среди друзей, знакомых и прочего личного состава. Желающих оказалось подозрительно много. Однако, как показывает практика, к непосредственной дате прыжков их число стремительно тает под разными предлогами. Поэтому я ни капли не удивился, когда оказалось, что добровольцев не осталось вообще. У одного друга с графиком работы не получилось, а другой товарищ откровенно признался: "Ссыкотно как-то". Зато согласился его младший брат. Он давно собирался это сделать.
Предварительные занятия в аэроклубе проходят у нас по пятницам в 12 часов. Время, прямо скажем, не совсем удобное для работающих людей. Но на удивление, когда мы прибыли на аэродром, добровольцев-смертников собралась там приличная группа – человек 14-16. И как всегда преобладали девушки. Нас же было трое: я, брат моего друга Валера и его корефан Миша.
Занятия по теоретической подготовке прошли в штатном режиме. Стоит отметить, что они были более подробными, чем в прошлые разы. Хотя и не дотягивали до тех занятий, которые проводили с нами инструкторы в десантно-штурмовой роте Морской Пехоты. Однако будущие перворазники ознакомились с вариантами критических ситуаций в воздухе, отработали действия в подвесной системе, потренировались отделяться от АН-2, стоящего на площадке, а также посмотрели, как складывать парашют в сумку после приземления. Завершающим этапом было заполнение заявления, где с аэроклуба снималась всякая ответственность за последствия, и приобретение страхового полиса. Когда обязательные занятия окончились, мы втроем пошли на тренировочную площадку, чтобы немного позаниматься самостоятельно.
Сами прыжки в аэроклубе совершаются по выходным дням. Мы договорились на воскресенье. На аэродром необходимо было явиться к 6 часам утра. Разумеется, такое раннее время назначается для перестраховки. Потому я позволил себе немного опоздать. Дальше все как обычно: медкомиссия (как в военкомате: "Жалобы есть?" - "Никак нет!" – "Годен!"), оплата прыжка, экипировка. И вот тут пошли мелкие неприятности.
Для начала нам сказали, что совершать прыжок мы будем с парашютными системами Д-5 (хотя до этого обещали более новые купола). Это устаревшая модель десантного парашюта, чрезвычайно надежная, однако абсолютно неуправляемая и, по моим воспоминаниям, весьма жесткая при приземлении (один раз я на таком даже залетел на дачи, отбил себе ноги, исцарапался в ежевике и замкнул куполом электропровода – вот я тогда выслушал от дачников). Да и так было пару жестких приземлений.
Наверное, такие вещи лучше иллюстрировать. Вот мы стоим в полном составе: перворазников насобиралось в тот день всего четверо. Спиной к камере стоит инструктор – собирает контактные данные родственников "на всякий случай". Слева я, потом Валера, его нервный друг Миша и девушка с прической как у Децила. Эта подруга из Москвы приехала к нам сюда "за адреналином", чтобы "голову в порядок привести". Ага, знала бы она, сколько адреналина ей тут отвалят…
Все снимки делала группа поддержки Валеры и Миши. Ребята фотографировали их и подбадривали, как могли. Валера позирует, делая спокойное лицо. А на заднем плане его друга ставят раком, чтобы подогнать подвесную систему парашюта под его размеры.
После экипировки идет обязательная процедура проверки: правильно ли надет парашют, нет ли дефектов или незакрепленных карабинов. Я уже мысленно где-то опять на военных аэродромах бригады морской авиации под Саками, а моих камрадов начинает медленно нагружать окружающая обстановка.
Валера и Миша – предпрыжковый мандраж: "Ну че? Ссыкотно, ссыкотно?.." – "Та ссыкотно, ссыкотно!.." Однако на камеру улыбаются из последних сил.
Тут их попросили что-нибудь сделать. Миша в подстреленных штанишках, показывающий победный жест, смотрится особенно героически.
Дорога к самолету. Наш АН-2 стоит справа (слева стоит экскурсионный – он желтого цвета). Я иду в колоне первым. В голове крутится одна мысль: "Перворазников всего четверо, я самый тяжелый, потому выйду самым первым…" А что значит выйти самым первым, да еще и с неуправляемым парашютом, я прекрасно знаю – такие у нас залетают либо на дачи, либо в лесопосадку. Хорошо, что хоть пилот сегодня трезвый. Один раз его на руках в самолет поднимали. Мой организм на удивление спокоен, но голова начинает "терзаться смутными сомненьями".
Сейчас нас будут распределять по весу. Сначала зайдут спортсмены, поскольку выходить они будут крайними. Потом зайдем мы, "перворазники" (у меня это уже 14-й прыжок, но я все равно считаюсь перворазником). Я опять сяду напротив выхода из самолета и буду любоваться видом с высоты 800 метров. Не скажу, что это зрелище мне нравится. Начинают посещать мысли, на кой хрен мне это надо, и так далее. И вообще полноценно летать (со взлетом и посадкой) на самолете мне доводилось всего два раза в жизни – в далеком детстве. Потому я этот процесс недолюбливаю. Своим ходом, на парашюте, оно как-то и спокойнее, и надежней.
Нашего "деда ВДВ" (так его называл наш зам. комбата по парашютно-десантной подготовке м-р Фисуненко), выкатили на взлетно-посадочную полосу несколько человек (настолько он легкий). Прозвучала команда "От винта!", двигатель взревел, закашлялся, и как-то неуверенно заработал. Его стали прогревать. Пока мы готовились к взлету, я даже успел подремать несколько минут.
Взлет, и мы кругами набираем высоту. Сначала "круг почета": облетаем близлежащие окрестности, мой микрорайон, я вижу дом своих родителей и даже успеваю заметить знакомые окна. Потом самолет начинает кружить над аэродромом. Выпускающий выбрасывает пристрелочный парашют, чтобы определить направление ветра (оно на разных высотах отличается). Андрей Викторович придерживает ногой дверь, потому нам не видно, что там снаружи. Наверное, это к лучшему – когда мы были на прыжках в Новофедоровке, там самолет обычно заходил со стороны моря. Открывают дверь, а там море до горизонта… На меня это производило гнетущее впечатление. Тут же небольшой (действительно небольшой) пятачок аэродрома, а вокруг одни препятствия: дачи, груды камней, лесопосадки, товарная станция. А поскольку мной уже раза два здесь "промахивались", не попадая в аэродром, неприятные мысли все больше начинают досаждать мне. В сторону Валеры и Миши я даже не смотрю. Они все пытаются казаться невозмутимыми, но улыбки как-то уж совсем неестественно перекашивают их лица.
А в это время Андрей Викторович стоит в непристойной позе, пытаясь определить, куда ж залетел пристрелочный парашют. В аналогичной позе стоит и один из пилотов. "Хз", - как бы говорят их обоюдная поза и схожее выражение на лицах. Кидают второй пристрелочный парашют – и опять ясность отсутствует в этом вопросе. "Пиздец", - как бы думаю я, наблюдая за этой картиной.
Наконец, звучит этот противный сигнал, подаваемый пилотом: двойной звонок, означающий "Приготовиться к высадке". Выпускающий делает знак мне и Валере. Мы встаем, я подхожу к открытой двери и ставлю левую ногу, как учили, в левый край проема – носок ботинка немного выступает наружу (чтоб не поскользнуться при отделении). Тройной звонок, означающий "Пошел", легкий хлопок выпускающего по моему парашютному ранцу, и я, чуть замешкавшись, выпрыгиваю из самолета, сгруппировавшись бомбочкой.
Ветер ревет, он плотный на ощупь. Меня кидает и крутит. Пятьсот один!.. Пятьсот два!.. Пятьсот три!.. Кольцо! Пятьсот пять!.. Пятьсот шесть!.. Купол! Поднимаю голову и вижу над собой раскрывшийся купол правильной формы – ни порывов, ни перехлестов строп. "Есть купол!" – радостно кричу самому себе, и оглядываюсь по сторонам. Валера шел вместе со мной, и сейчас он где-то сзади и выше. Строп управления на Д-5 нет, потому не трачу время на разворот на лямках подвесной системы, чтобы посмотреть на него. Внизу под ногами качается взлетно-посадочная полоса. Меня выкинули далековато от аэродрома. Долечу - не долечу? Или перелечу? Недолет – на лесопосадку, перелет – на дачи. Приятная альтернатива...
"Разблокировать запасные парашюты!" – доносится снизу из громкоговорителя. "Бля! Опять забыл!" – думаю я, и быстро вытаскиваю нужный шнурок на запаске. Проходит некоторое время, и страхующий прибор со знакомым жужжанием срабатывает – самое время готовиться к посадке. Разворачиваюсь на ремнях подвесной системы, готовлю ноги к приземлению. Купол легко покачивается, взлетно-посадочная полоса увеличивается в размерах. Меня точно несет на аэродром, что не может не радовать. "Сейчас опять отшибет ноги", - думаю про себя и наблюдаю, как земля стремительно набегает на меня. Удар – так мягко!?! – кувырок, и скорее на четвереньках из-под опускающегося купола. Я успешно приземлился.
Где-то в отдалении приземляется Валера. Похоже, у него тоже все в порядке: поднялся, начинает собирать свой купол. Вверху над нами пролетают Миша и девчонка из Москвы. Слышны визги. Ни фига себе, думаю, эта девчонка выдает. Адреналина, наверное, хватит надолго. Они снижаются, но все еще высоко… Аэродром вот-вот закончится, а они все смещаются в сторону дач… Первый парашютист приземляется, чуть-чуть не долетев до первых строений – за насыпью канавы его уже не видно. А второй четко залетает на дачные участки, и его купол исчезает за кронами деревьев. Ну, думаю, Миша залетел – по полной программе! Меня разбирает хохот. Вот это ему достанется впечатлений!
Валера собрался, взял сумку с парашютом и направился на базу. По пути его встречает группа поддержки с фотоаппаратурой. Они беседуют, и Валера идет дальше. А как же кореш? Смотрю, там, где должна была быть москвичка, разгуливает Миша в своих клетчатых штанишках. А кто тогда приземлился на дачи? Группа поддержки идет к Мише, я, уложив свои купол, спешу к ним. Буквально за метров 40-50 начинаю слышать бурю эмоций, исходящую от Михаила. Так вот, кто визжал в воздухе! Заткнуть парня невозможно, его просто раздирают чувства. И он жаждет поделиться ими со всем миром. Сразу вспомнился знаменитый "Летун как Гагарин". Только тот перед прыжком выступал, а этот товарищ после. По изощренности слога Миша держится приблизительно на равных с тем Ваней.
Оставляем свои купола группе поддержки и бежим узнавать, что там с москвичкой. Оббегать приходится метров 100-150, чтобы попасть к ее месту приземления. Лают собаки. Везде колючая проволока изгородей. Толпятся и шумят дачники. Да, залетела девчонка! Метров за 50 надеваю перчатки и предупреждаю Мишу, что туземцы иногда накидываются с кулаками. Могут спустить собак. Но подойдя чуть поближе, все выглядит не так страшно. Наверное, к "несчастной девушке, которую не туда сбросили кривоглазые пилоты" отношение несколько мягче, чем ко мне в свое время. Мне тогда выслушать пришлось многое. Москвичка фыркает в стороне, она недовольна сервисом, пилотами, парашютом и дачами. Ее дреды торчат как иглы дикобраза. Хозяйка дома, на чью крышу залетела парашютистка, стоит наверху, ругается и держит подвесную систему – стропы на проводах, купол лежит на грунтовой дороге. Миша полез на крышу помогать и, рискуя жизнью, скинул подвесную систему. Я уложил купол в сумку. Сложив парашют, я предложил сматываться, пока дачники добрые и к ним не подоспело подкрепление.
Когда мы вернулись к группе поддержки, туда подъехал автомобиль с аэродрома. Инструкторы приехали убедиться, что пострадавших нет. Заодно они забрали наши парашюты и согласились подвезти нас (впервые мне перепала такая честь – покататься на их медицинской "таблетке"). Трясясь на ухабах, мы созерцали, как из Миши перли впечатления. Лишь изредка мы его просили не орать так громко. Но он был неумолим. Его крики еще долго распугивали спортсменов, готовившихся к следующему прыжку. Им-то хорошо – сели в самолет и расслабились, а мы еще ехали с ним в одной машине обратно в город!
Раз в год я стараюсь для поддержания формы сделать прыжок с парашютом. С одной стороны, чтобы службу в десантуре не забывать, с другой – проверить себя, не размяк ли на гражданке. Разумеется, такие мероприятия интереснее всего совершать толпой, потому была проведена разъяснительная работа среди друзей, знакомых и прочего личного состава. Желающих оказалось подозрительно много. Однако, как показывает практика, к непосредственной дате прыжков их число стремительно тает под разными предлогами. Поэтому я ни капли не удивился, когда оказалось, что добровольцев не осталось вообще. У одного друга с графиком работы не получилось, а другой товарищ откровенно признался: "Ссыкотно как-то". Зато согласился его младший брат. Он давно собирался это сделать.
