 То, что я люблю рисовать, не секрет ни для кого из моих друзей или родственников. Просто увлечение у меня такое вот и все. Перед уходом в Армию я даже оставил кое-что на память родителям на стене своей комнаты. Надо же было куда-то эмоции выплескивать. Ну, я и плеснул… Получилось, попало в стену, а мама потом жаловалась, что и ремонт делать надо, и рисунков жалко. В самой же Армии для меня стало настоящим открытием, что таких как я чрезвычайно мало. Я быстро сообразил, как это можно "заштопать и применить".
Скрыть свои способности я не мог. И не потому, что из меня "талантище" так и пер, просто полно было нудных спецпредметов. Но когда ловили, что я отвлекаюсь, то сурово наказывали (один раз парашей). Сначала были конверты. Всем же хотелось порадовать родных, друзей, подруг. А расписной под военную тематику конверт выглядел на порядок интереснее. И я стал немного подзарабатывать на этом чистыми конвертами и сигаретами. Зачем мне сигареты, если я не курю? Глупый вопрос, когда ты дух. Сигареты – первая валюта в Армии после денег. Если дед не покурит, когда захочет, застава долго будет умирать на взлетке в упоре для отжима. И дело не в том, что деду приспичило покурить, а в том, что быстро выполненное его распоряжение - это показатель уровня его авторитета и подчинения ему молодежи. За это старший призыв всегда сильно переживает. К тому же в столовой за сигарету повар, который на полгода старше по призыву, мог накинуть лишний черпачок в тарелку.
Потом меня разглядели деды. За каждую выполненную работу награждали лишней порцией, которую я делил со своим корешем Вовкой Пробстом. Командиром моего отделения был сержант Смолинец. Ему я оформил целый дембельский альбом. После этого он всячески мне помогал и никогда не трогал, даже если застава "залазила", и устраивались жесткие раздачи. Альбом действительно получился классным. Я сделал около тридцати цветных рисунков фломастерами. Каждый рисунок – какой-либо прикол из армейской жизни. Другие сержанты, увидев это творение, захотели такое же себе. Альбомы я больше не делал, но тетрадями и блокнотами меня завалили. Благодаря этому я получил возможность зашариться от некоторых занятий и лучше питаться вместе с Вовкой.
Один раз меня ночью оставили в каптерке, чтобы я разрисовал тетрадь сержанта Сухова по гуманитарке. На столе там стояла тарелка с маслом (в столовой что-то напутали и выдали больше паек масла, излишки которых сержанты забрали себе). Я же сидел и в меру, чтобы не заметили, глотал шайбы прямо так, без хлеба. А потом еще и сахар жрал, который обнаружил в шкафу. Было так приятно хоть на чем-то нагреть дедов. Тогда эта ситуация приводила меня в просто восторг.
В другой раз я рисовал в каптерке соседней заставы. Там был каптерщик моего призыва, и мы спокойно беседовали. Стыдно вспомнить, но тогда на полу я увидел печенье. Смущенно улыбнувшись, я сказал ему, что мне, конечно, неловко, но то печенье мне очень мозолит глаза. Он понимающе махнул рукой: "У солдата ничего не падает…" Торопливо жуя этот кусочек радости, я был просто "доволен судьбой". Как все-таки мало человеку надо для счастья, если у него все отобрали.
Еще одна не совсем приятная история произошла у меня в учебке. Был там гусь* один – сержант Голясов. Он работал при штабе на компьютере. И за то, что я ему иллюстрировал тетрадь, он забирал меня к себе по выходным. Там в отдельном кабинете я разрисовывал его песенник и немного играл на компьютере (практически экзотика - по тем временам). Он очень хорошо ко мне относился, потому я считал, что в долгу перед ним. Когда же мы все уезжали из Оршанца, уже готовой тетради в тумбочке не оказалось, хотя я ее там оставил. Голясов чуть не плакал, поскольку она ему очень нравилась. После отъезда я догадался, чья это было проделка. Громче всех восхищался моими рисунками Олег Антонюк. Позже я написал ему по этому вопросу. Антон (как мы его звали) ответил мне, что она ему очень понравилась, и что пол-учебки копировало оттуда приколы. Я ничего не имел против, что тетрадь досталась моему корешу, но Голясова было жалко.
Как написал Антон, тому и дальше не повезло. Его разжаловали и сослали на полевой учебный центр – учебную заставу, которая обслуживала полигон. Хуже мог быть только подхоз со свинарником. Вот такой непредсказуемой может быть служба. А мои художества мне помогали и на постоянке, когда после учебки я попал в 27 Мукачевский погранотряд.
*Гуси – солдаты погранвойск осеннего призыва. Мой весенний призыв назывался фазаны. Разница между призывами полгода. Из-за того, что курсанты долго учатся в учебке, на постоянке эти два призыва остаются один на один, без духов. Соответственно, старший призыв начинает "затягивать" младший, заставляя работать, что по дедовщине не положено. Это приводит к серьезной вражде, тянущейся из поколения в поколение.
|
